|
|
 |
|
|
|
||
|
|
|
|
|
|
||
| Пионерские блатные песни | ||
|
|
||
|
В
Кейптаунском порту В Кейптаунском порту с пробоиной в борту " Жанетта " поправляла такелаж. Но прежде, чем уйти в далёкие пути, На берег был отпущен экипаж. Идут, сутулятся, вливаясь в улицы, И клёши новые ласкает бриз... Они идут туда, где можно без труда Найти себе и женщин и вина. Где пиво пенится, где пить не ленятся, Где юбки узкие трещат по швам. Там чувства продают, недорого берут, И многое для них разрешено. Там всё повенчано с вином и женщиной И ласки нежные волнуют кровь. А ночью в этот порт ворвался теплоход, Залитый серебром прожекторов. И вот - едва рассвет - вошли в таверну " Кэт " Четырнадцать французских моряков. Бонжур, красавицы, нам очень нравятся, Во имя Франции дарят любовь. Зайдя в тот балаган, увидев англичан, Французы стали шутки отпускать. Один гигант француз по имени Марус Решил на стойке склянки отбивать. Но боцман Даунинг свой вынул браунинг И на пол грохнулся гигант француз. В команде моряков, рассерженных волков, Товарищей не бросили в беде. Поправ морской устав и кортики достав, Они дрались, как тысяча чертей. На клёши новые, полуметровые, Ручьями алыми полилась кровь. Уж больше не взойдут по палубе на ют Четырнадцать отважных моряков. Уйдут суда без них, безмолвных и чужих, Не будет их манить свет маяков. Не быть им в плаваньи, не видеть гавани И не искать утех на берегу. В кейптаунском порту с пробоиной в борту " Жанетта " поправляла такелаж. Но прежде, чем уйти в далёкие пути, На берег был отпущен экипаж. |
|
На
Невском проспекте у бара На Невском проспекте у бара Малолетка с девчонкой стоял, А на той стороне тротуара Мент угрюмо свой пост охранял. " Уходи, я тебя ненавижу, Уходи, я тебя не люблю. Ты ведь вор, ну а я - комсомолка, Я другого парнишку найду ". И пошел малолетка, заплакал, Он на мокрое дело пошёл. Налетели волки, повязали. Он на север этапом ушёл. Поглядите вы, граждане люди, Что творится по тюрьмам у нас. Как приходится нам, малолеткам, Со слезою свой срок отбывать. Не гуляйте, шалавы, на воле, Приезжайте вы к нам в лагеря. Вам на воле цена - три копейки, Ну а вам дадим три рубля. |
|
В
кепке набок и зуб золотой Есть в саду ресторанчик отличный - Скучно, грустно там Лельке одной. Подошёл к ней парнек симпатичный, В кепке набок и зуб золотой. " Разрешите, гражданка почтенная, Одинокий нарушить покой... " И придвинулся ближе к ней парень В кепке набок и зуб золотой. Ночь прошла так спокойно и тихо, Лелька поздно вернулась домой, И всю ночь ей мерещился парень В кепке набок и зуб золотой. А на утро начальник Угрозыска Отдаёт ей приказ боевой: " Кончить парня в семнадцатой камере, В кепке набок и зуб золотой ". Входят в камеру пьяной походкою, И прицел был дрожащей рукой... Грянул выстрел и грохнулся парень В кепке набок и зуб золотой. Он лежал так спокойно и тихо, Как гитара осенней порой, Только кепка валялась у стенки, Пулей выбило зуб золотой. Есть в саду ресторанчик отличный - Скучно, грустно там Лельке одной. Не придёт уж парнек симпатичный В кепке набок и зуб золотой. |
|
Юнга Билл На корабле матросы ходят хмуро: Кричит им в рупор старый капитан, У юнги Била стиснутые зубы Он видит берег сквозь ночной туман. На берегу осталась крошка Мери Она стоит в тумане голубом, А юнга Бил и верит и не верит И машет ей подаренным платком. Вернулся Бил из северной Канады А ну - ка друг, налей стакан вина - Мне за здоровье Мери выпить надо За ту любовь что дарит мне она. В таверне вдруг открылись с шумом двери, Глаза у Била вылезли на лоб! Ведь перед ним стояла крошка Мери, А рядом с ней огромный боцман Боб. Послушай Боб, поговорим короче: Как подобает старым морякам Я опоздал всего лишь на две ночи, Но третью ночь без боя не отдам Сверкнула сталь, сошлися в круг матросы, И закипел кровавый жаркий бой - Они дрались за пепельные косы За блеск очей в тумане голубом. |
|
Где - то в городе Где - то в городе на окраине, Где стена образует проход Из кино вдвоём с модной дамочкой Шёл шикарно одет паренёк. А навстречу им из проулочка: Трое типов каких - то идут Разреши - ка брат папиросочку Не сочти ты товарищ за труд. Она дамочка в меховом пальто, А на нем воротник из бобра, А как вынул он портсигарчик свой В нём без малого фунт серебра. А как водится безработица, Скидывайте пальто и пиджак! Усадили их на кирпичики И велели ботинки сымать. Кавалер хотел воспротивиться, Но с бандитами трудно шутить, И кирпичиком по затылочку - Разлетятся на части мозги. Тут заплакала горько дамочка, Утирая слезу рукавом Как пойдём мы в ночь непроглядную В непролазной грязи босиком. И ответил ей бандит ласково: Выбирайте посуше, где путь, И по камушкам по кирпичикам Доберётесь домой как - нибудь. Жалко не было тут фотографа - Эту бедную пару заснять, Она дамочка в панталончиках А на нём и кальсон не видать. |
|
Дело
было очень поздней ночью Дело было очень поздней осенью, С неба мелкий дождик моросил, Шёл домой я пьяною походкою, Тихо думал и о ней грустил. В переулке пара показалася, Не поверил я своим глазам - Шла она к другому прижималася, И уста тянулися к устам. Сразу хмель покинула головушку, Из кармана выхватил наган... И зарезал я свою зазнобушку, А в ответ услышал: " Хулиган! " Пой гитара, пой гитара милая! Что прошло - того уж больше нет. И прошу вас, милые ребятушки - Не влюбляйтесь в девок с ранних лет. Слушайте советов вашей матушки - Берегите свой авторитет. |
|
По тундре Это было весною, в зеленеющем мае, Когда тундра проснулась, развернулась ковром. Мы бежали с тобою, замочив вертухая, Мы бежали из зоны - покати нас шаром. По тундре, по железной дороге, Где мчится поезд " Воркута - Ленинград ". Лебединые стаи нам навстречу летели, Нам на юг, им на север - каждый хочет в свой дом. Эта тундра без края, эти редкие ели, Этот день бесконечный - ног не чуя, бредем. По тундре, по железной дороге, Где мчится поезд " Воркута - Ленинград ". Дождик капал на рыло и на дуло нагана, Лай овчарок всё ближе, автоматы стучат. Я тебя не увижу, моя родная мама, ВОХРа нас окружила, " Руки в гору! " - кричат. В дохлом северном небе ворон кружит и карчет, Не бывать нам на воле, жизнь прожита зазря. Мать - старушка узнает и тихонько заплачет: У всех дети как дети, а её - в лагерях. Поздно ночью затихнет наш барак после шмона, Мирно спит у параши доходяга - марксист. Предо мной, как икона, запретная зона, А на вышке маячит очумелый чекист. По тундре, по железной дороге, Где мчится поезд "Воркута-Ленинград". |
|
Один поставил - другой
покушал Один поставил - другой поставил, Поставил даму, сам дрожит Одной рукой держась за душу, А сам отчаянно твердит: Свались дама, а пик налево, Свались от жизни один раз, Но дама - пик не захотела, И прямо в лоб ему дала! Тут шулер крепко рассердился, И карты на пол побросал, Но подошёл к нему товарищ, И пару слов ему сказал: Играть ты в карты не умеешь, И карты в руки не бери Чужие карты рвать не смеешь Смастери свои тогда рви! Тебя девятка огорчила Валет ограбил кошелёк, А дама по миру пустила, Король оставил без порток! Довольно брат, откворновался, И с нами больше не куколи Тебя в чугунный ряд направим, И кличку вшивую дадим: " Барбос ". |
|
В нашу гавань В нашу гавань заходили корабли, Большие корабли из океана. В таверне веселились моряки, И пили за здоровье атамана. В таверне шум и гам и суета. Пираты наслаждались танцем Мери. Не танцы их пленили, - красота, В таверне распахнулись с шумом двери. В дверях стоял наездник молодой, Глаза его как молнии блистали. Наездник был красивый сам собой, Пираты сразу Гарри в нём узнали. О Мери, он приехал, Гарри твой! Ребята, он не наш, не с океана. - Мы, Гарри, посчитаемся с тобой, - Раздался пьяный голос атамана. Вот в воздухе сверкнули два ножа. Пираты затаили все дыханье. Все знали атамана как вождя, И мастера по делу фехтованья. Но Гарри был суров и молчалив. Он знал, что ему Мери изменила. Он молча защищался у перил, И Мери в этот миг его любила. Вот с шумом повалился атаман - О, Мери, - его губы прошептали. Погиб пират, заплачет океан, А кровь уже стекла с ножа у Гарри. В нашу гавань заходили корабли, Большие корабли из океана. В таверне веселились моряки, И пили на поминках атамана. |
|
Джон Грей В стране далекой Юга Там, где не свищет вьюга Жил был Испанец - Джон Грей красавец Был он большой по весу Силою с Геркулеса, Храбрый как Дон - Кихот. Рита а крошка Нелли, Его пленить сумели Часто обеим: В любви он клялся Часто порой вечерней. Он танцевал в таверне Танго или Фокстрот. Роскошь, вино и чары И перезвон гитары, При лунном свете Кружатся пары У Джона денег хватит - Джонни за всё заплатит Джонни всегда таков. Но вот уж две недели, Джон Грей не видет Нелли Рита с веснушкой Шепчет тихонько " Нелли вам изменила Время проводит с милым В отеле Сан - Гаро ". Джон Грей спешит к отелю, В номет коварной Нелли Тихо стучится Слышит " войдите " Там он застал их в паре Вместе с кавбойцем Гарри И так он им сказал. Ваша подрушка Рита Очень на вас сердита Шлет вам в подарок Ножик булатный Я же устал с дороги Ко мне не будьте строги Дайте стакан вина. Я пью за счастье За всех кавбоев За крошку Нелли За вас обоих У Джонни силы хватит - Джонни за всё отплатит Джонни всегда таков. Сталь заблестала В руке у Джона Нелли упала Тихо без стона Гарри вскочил на ноги " Прочь! " крикнул Джон, " С дороги! " И в Гарри нож вонзил. В стране далекой Юга Там где не свищет вьюга Жил был Испанец - Джон Грей красавец Был он большой по весу Силою с Геркулеса Храбрый как Дон - Кихот. |
|
Серебрится серенький дымок Серебрится серенький дымок Над родимым домом в час заката, Песенку доносит ветерок Ту, что пела милая когда - то. Жил в Одессе парень - паренёк, Ездил он в Херсон за арбузами, И мелькал в дали его челнок С белыми, как чайка, парусами. Арбузов он там не покупал, У приезжих шарил по карманам, Крупную валюту добывал, ах, Боже мой! Девочек водил по ресторанам. Но однажды этот паренёк Не вернулся в город свой любимый, И напрасно девушка ждала, его ждала У причала в платье тёмно - синем. Кто же познакомил, крошка, нас с тобой, Кто нам преподнёс печаль - разлуку? Кто на наше счастье и покой, ах, Боже мой! Поднял окровавленную руку? Лагерь познакомил, крошка, нас с тобой, Суд нам преподнёс печаль - разлуку, Прокурор над нашей головой, ах, Боже мой! Поднял окровавленную руку. |
|
Марьяна Я помню день, когда тебя я встретил, Ты прислоняся, стояла на мосту. В твоих глазах метался пьяный ветер, И папиросочка дымилася во рту. Ты подошла ко мне танцующей походкою И тихо - тихо сказала мне: " Пойдём... " А через час споила меня водкою, И завладела моим сердцем и рублём. Ведь до тебя я не был уркаганом, Но уркаганом ты сделала меня, Ты познакомила с малиной и наганом, Идти на мокрое не дрогнула рука. Но вот однажды всех нас повязали, Нас было семеро фартовых огольцов, Мы крепко спали и ничего не знали, Когда легавые застали нас врасплох. Костюмчик серенький, колесики со скрипом Я на тюремный халатик променял, За эти восемь лет немало горя видел, И не один на мне волосик полинял. А через восемь лет я вырвался на волю, А ты такая же как восемь лет назад, Так расскажи мне, марьяна, по порядку - С каких же пор ты плавишь огольцов? Раздался выстрел, марьяна пошатнулась, И тихо - тихо упала на песок. Она упала, глаза ее закрылись - Не будешь больше плавить огольцов! |
|
Огни притона Огни притона заманчиво мигали, А джаз Утесова заманчиво гремел. Там за столом мужчины совесть пропивали, А девки честь свою хотят залить вином. Там за столом сидел красивый парень, Одет он скромно, с надорванной душой. Он был дитя, когда отец его покинул, Оставив жить их с матерью вдвоём. Ребенок рос, а мать его кормила, Сама не ела - всё сыну берегла, С рукой протянутой на папертях стояла, Порой в лохмотьях и даже без пальто. Вот вырос сын, с ворами он сознался, Он стал кутить и дома не бывать, Он время проводил в притонах и разврате, И позабыл свою старушку мать. А мать по сыну плачет и страдает, Болит и стонет надорванная грудь. Она лежит в сыром нетопленом подвале, Не в силах руку за копейкой протянуть. Вот в двери стук - и двери отворились, Вошёл в костюме он и в кожаном пальто. Сказал он тихо, сказал: " Мамаша, здравствуй... " И ничего он больше вымолвить не мог. " Ах, погоди... Не уходи, останься... Ты пожалей свою старушку мать. Ведь о тебе уже немало слёз пролито, Еще немало придется проливать..." Но он ушёл и даже дверью хлопнул, И не сказал ей больше ничего. А мать, рыдая, зарылася в лохмотья, Ей было больно после этого всего. На утро мать лежала в белом гробе, А к вечеру на кладбище свезли. А сына родного с отчаянными бандитами На утро всех к расстрелу привели. |
|
Помню, помню, помню я Помню, помню, помню я, Как меня мать любила. И не раз, и не два Она мне так говорила: " Не ходи на тот конец, Не водись с ворами! Тебя в каторгу сошлют Закуют кандалами! Сбреют длинный волос твой, Вплоть до самой шеи! Поведёт тебя конвой По матушке по России! Выдадут тебе халат, Сумку с сухарями, И зальёшься ты тогда Горючими слезами ". Я не крал, не воровал, Я любил свободу! Слишком много правды знал И сказал народу: " Не забуду мать родную И отца - духарика. Целый день по нём тоскую, Не дождусь сухарика ". А дождёшься передачки - За три дня её сжуёшь, Слюну проглотив, заплачешь И по - новой запоёшь: Не забуду мать родную И Серегу - пахана! Целый день по нём тоскую - Предо мной стоит стена! Эту стенку мне не скушать, Сквозь неё не убежать. Надо было маму слушать И с ворами не гулять! " Помню, помню, помню я, Как меня мать любила. И не раз, и не два Она мне так говорила: " Не ходи на тот конец, Не водись с ворами! Тебя в каторгу сошлют - Закуют кандалами! " Сбреют длинный волос твой, Вплоть до самой шеи! Поведёт тебя конвой По матушке по России! |
|
Мама, я лётчика люблю Мама, я лётчика люблю Мама, Я за лётчика пойду - Он летает выше крыши Получает больше тыщи Вот за это я его люблю. Мама, я повара люблю Мама, Я за повара пойду Повар делает котлеты, И другие винегреты - Вот за это я его люблю. Мама, я доктора люблю Мама, Я за доктора пойду, Доктор делает аборты Посылает на курорты Вот за это я его люблю. Мама, я жулика люблю Мама, Я за жулика пойду Жулик будет воровать, А я буду продавать Вот за это я его люблю. |
| © Дизайн: Alex, 2006 |
